— Впуталась она, по всей вероятности, в неприятную историю.

— Люся сама кого хочешь может впутать.

Разговор прервал загудевший зуммер установленной в машине рации. Бирюков взял трубку. Сквозь эфирный треск из динамика послышался хрипловатый голос дежурного по управлению:

— Капитан Бирюков?.. У меня на телефоне начальник Тогучинского поста транспортной милиции. По нашей ориентировке задержан Сипенятин. Приехал в Тогучин на утренней электричке из Новосибирска. При проверке документов пытался бежать, три тысячи денег имеет…

Антон почти прокричал в трубку:

— Срочно Сипенятина к нам! Поняли меня?..

— Вас понял, — подтвердил дежурный.

— По квартире Степнадзе какие новости?

— Никаких. Хозяин так и не появился. На улице Челюскинцев кое-что есть… Овчинников побывал в подъезде дома, где живет Зарванцев. Вышел оттуда с газетным свертком. Сейчас находится в своей квартире.

— На улицу Челюскинцев, — выключив рацию, быстро сказал шоферу Антон и повернулся к Ильиных. — Тебя по пути высадим.

Глава XV

Квартира Овчинникова находилась на втором этаже благоустроенного дома. Бирюков надавил кнопку звонка и долго ее не отпускал. За дверью послышался приближающийся баритон:

Дверь, щелкнув замком, мгновенно распахнулась на всю ширину, и в проеме возникла монументальная фигура Анатолия Николаевича в протертых на коленках спортивных брюках и в майке-безрукавке.

— Шеф?.. — Крупное лицо Овчинникова расплылось в широкой улыбке. — Заходи! Гостем будешь, поллитру «Экстры» принесешь — хозяином станешь!

В стандартной, скромно обставленной двухкомнатной квартире, кроме самого Овчинникова, никого не было. Посередине комнаты на полу лежала полупустая пачка «Беломора», на ней — коробок спичек, а под окном возле наполовину выкрашенной отопительной батареи стоял котелок с торчащей из него ручкой малярной кисти. Овчинников, не переставая улыбаться, спросил:

— Ты, шеф, наверное, пришел проверить: не сбежал ли я?.. Зря волнуешься. Отпускные мои все до копейки кончились, а без денег далеко не разбежишься…

— Деньги — дело наживное, — сказал Антон.

— Это точно! Я последнее время стараюсь их не наживать. Сам посуди: когда денег много, появляются такие идеи, что того и гляди в вытрезвителе заночуешь. А вот сегодня, например, у меня деньжат нет, сходил к Алику Зарванцеву, взял кисть и малярничаю в доме.

Безмятежно улыбаясь, Анатолий Николаевич внутренне все-таки нервничал, многословил безостановочно, словно хотел увести беседу в сторону. Антон умышленно молчал, рассчитывая, что темпераментный, но далеко не изворотливый умом Овчинников сам заговорит о том, что в данный момент его тревожит. Так оно и вышло. Минут через пять Анатолий Николаевич, будто оправдываясь, сказал:

— Прошлый раз всю правду о Холодовой рассказал.

— Всю ли?..

— Не веришь, шеф?.. Думаешь, финты кручу? Или что-то новое появилось?

— Анатолий Николаевич, расскажите о вчерашнем вечере, начиная с того, как купили билеты в кинотеатр «Аврора», и кончая тем, как вернулись домой.

Овчинников ногой придвинул к себе лежащую на полу пачку «Беломора» со спичками и достал папиросу. Прикурив, нехотя стал рассказывать. Задавая уточняющие вопросы, Бирюков выяснил, что в середине прошедшего дня к Овчинникову заехал на своем «Запорожце» Алик Зарванцев и пригласил к себе домой попозировать для какого-то срочного заказа. Часов в пять к Зарванцеву заявилась Люся Пряжкина. Предложила на восемь часов билеты в «Аврору» на кинофильм «Есения». Алик, занятый срочным заказом, сам идти в кино отказался, но по просьбе Овчинникова купил у Люси два билета. Пряжкина, сказав, что ей надо продать еще один билет, быстро ушла. Около шести вечера ушел от Зарванцева и Овчинников. Забежав домой, переоделся — и к Звонковой.

Дальнейшее в основном Бирюкову было известно, однако он не стал перебивать или торопить Анатолия Николаевича. Тот довольно правдиво досказал до того момента, как, поссорившись после кино со Звонковой, которая просила проводить ее, сел в такси. И замолчал.

— Почему не проводили Звонкову? — спросил Антон.

— Что я, мальчик ей? Ближний свет — на Затулу мотаться!

— Значит, сели в такси… Дальше что?

— Ничего, шеф. — Овчинников принялся сосредоточенно рассматривать спичечный коробок. — Сунул таксисту три рубля и с шиком укатил домой.

Это была ложь.

Антон, сделав вид, что поверил в рассказанное, начал издалека:

— Вы старшую сестру Звонковой знаете?

— Нину?.. Давно знаю. С той поры, когда футбол гонял, а она со стадиона не вылазила.

— Расскажите о ней подробнее.

— С женской логикой баба. Анекдот такой есть, про женскую логику…

Антон посмотрел на часы:

— Для анекдотов у меня времени нет.

Овчинников опустил глаза:

— А так мне нечего особенно о Нине рассказывать. Когда с ней познакомился, у меня похлестче девочки были. Правда, маленько подружили. Вижу, она принца ищет. А какой я принц?.. Познакомил ее с Аликом Зарванцевым. Тот влюбился в Нину по уши, но тоже в принцы не вышел. Отфутболила Нина Алика и за его дядю замуж выскочила, за Реваза Давидовича.

— Что это она такого старого мужа выбрала?

— У каждого свой вкус, — хохотнув, ответил Овчинников, но быстро посерьезнел. — Нина — баба практичная. Работала официанткой в ресторане. Образования особого у нее нет, эрудиции тоже кот наплакал. Прикинула мозгой: разве настоящий принц на такую клюнет? А Реваз — старик богатый, десяток лет проскрипит и коньки отбросит. Наследников близких у Реваза нет, так что Нина в один миг становится полноправной владелицей и четырехкомнатной кооперативной квартиры, и роскошной двухэтажной дачи, и новенькой «Волги». Да денег еще на сберкнижке у старикана черт знает сколько! Вот такая, шеф, логика…

— Это ваши предположения?

— Конечно, мои, — с гордостью сказал Овчинников.

— А что по этому поводу говорит Зарванцев?

— Алик слюнтяй. Когда Нина такой финт выкинула, он запил с горя. Теперь, правда, успокоился — в упор Нину не видит.

— Они не встречаются?

— Нет.

— А вы где вчера Нину встретили?

Овчинников, будто схваченный врасплох воришка, тревожно забегал глазами:

— Честно, шеф, не могу понять, зачем меня Нина вчера к себе заманила. Дело было так… К Фросе Звонковой я за час до кино приехал. Там Нина сидит — сестренку проведать явилась. Узнала, что у меня пара билетов на «Есению», хвалится: «А я в оперный сегодня иду». И глазки строит. Прикинул: видать, скучно со стариком стало. Тут Фрося в кухню шмыгнула переодеваться. Я к Ниночке: дескать, могу у оперного на такси встретить. Она шепчет: «Сама хотела об этом попросить. Боюсь ночью одна до Затулы добираться». Кино, конечно, я с Фросей отсидел, ну а дальше… На такси — и к оперному. Приехал рановато. Думаю, забегу к Алику — его квартира-то рядом. Позвонил — Алика дома нет. Походил вдоль проспекта, покурил — время подошло. Остановил такси, подруливаю к театру — принцесса выплывает… Прикатили к ней домой. Ставит бутылку коньяка. Выпили по первой, закусили… — Овчинников усмехнулся. — И тут, шеф, началась сплошная комедия. Только я губы выпятил, чтоб Ниночку в щеку чмокнуть, а она, не поверишь, наотмашь меня по морде! Аж искры в глазах вспыхнули — баба здоровая. Вот, думаю, артистка! Последнюю пятерку ради нее на такси прокатал, а она изображает… Вгорячах подряд три стопки коньяка принял…

— Покороче, Анатолий Николаевич, — поторопил Антон.

— Сейчас, шеф, конец будет… В общем, после четвертой стопки я опять сунулся к Нине, а она глаза на лоб и палец к губам: «Тише! Кто-то дверь пытается открыть». Вот, думаю, запоролся в ледоход! Прикидываю: я не Карлсон, чтобы с четвертого этажа упорхнуть, придется грудью дверь штурмовать… А Нина белее стены сделалась, шепчет: «Подожди, Толян. Дверь на защелке, не откроется. Попозже тебя выпущу». Я тоже шепотом: «Любовник, что ли, скребется?» — «Какой любовник? Реваз, кажется, раньше времени из поездки вернулся. Будет теперь мне на орехи — замучил старик проверками». Вот так, шеф, и просидел я почти до трех часов ночи.